Вторник, 2024-03-19, 12:23:03
ГлавнаяРегистрацияВход
Приветствую Вас, Гость Почётных Ангелов · RSS
Меню сайта
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 56
 Легенда
- Что есть ангел во плоти? – спросил он. Она молчала…

Невыносимо сладостный аромат цветов на вечерней зорьке пьянил, придавая чувство небывалой легкости и свободы. В такие часы, когда под червонным золотом косых солнечных лучей императорским пурпуром переливается ковер шалфея, хочется чего-то необыкновенного.
Молодым парням хочется оседлать самого резвого коня и умчаться навстречу ветру. Пусть на пути встают опасности – не страшно. Они все преодолеют. Чтобы там, в конце пути, увидать ее и, потеряв голову, не раздумывая вложить в нежные теплые руки душу и сердце.
Девушкам грезятся всадники на резвых конях. Смелые, с открытым улыбчивым лицом и развевающимися на ветру волосами. Такие, завидев прекрасную девушку даже не останавливают коня – просто подхватывают в седло и увозят с собой. И что с того, что все на белых конях? Зато, как красиво…
… Это была присказка. А сказка, как водится, впереди.

Аромат цветов, казалось, источали даже стены. Немудрено, ведь розовый сад, заложенный еще во времена единой Империи, занимал большую часть обители Иланы Благоухающей. Амфоры бутонов различных форм, размеров и цветов – порой самых невероятных – изливали благоухание, сравнимое с ароматом в Саду Мастера Создателя…

- Ой, колючая какая! – девушка отдернула руку, надув обидой губки.

- А какая красивая! – мужской голос за спиной испугал ее. Обернулась, зеленые глаза светятся испугом и любопытством одновременно. Луки бровей изогнулись, готовые пустить стрелы взгляда: холодные, убийственные или теплые, живительные.

- Простите, сударыня, я не хотел вас напугать. – на сказочного красавца говоривший был мало похож. Да, широкоплеч, волосы светлые, а глаза зеленые. Но по правой щеке торным шляхом протянулся шрам, да и сам напоминает скорее коренастый дуб, нежели стройный ясень. Левая рука висит на перевязи.

Хотя удивляться тут нечему. Обитель Иланы Благоухающей в грозные годы войн становилась госпиталем, принимавшим раненых воинов. А этот со шрамом, говорят, герой. Его нашли израненного, а вокруг – множество убитых врагов.
- Да нет, что вы, – хотелось сказать это с обычной непосредственностью, но ощутила, как щеки наливаются шалфейным пурпуром, а взгляд пытается что-то подобрать с каменной брусчатки, которой вымощены дорожки в розарии.

- Все равно, прошу прощения за вторжение. Но, видя совершенство, я не могу сдержаться.

- Это вы о цветке?

- Нет, это я об ангеле.

- О ком, простите?

- Об ангеле – самом совершенном существе на свете.

- Вы видели ангела? – ну и что, что герой, подумалось. Видать, дварфы здорово молотом шандарахнули по голове. Ангелы, понимаешь!

- Да. Я его видел во сне. У него, точнее сказать, у нее были длинные волосы цвета спелой меди, прямой нос с аккуратными крыльями ноздрей, а на прекрасном лице колдовскими озерами, из которых хочется напиться воды, блестят зеленые глаза. А потом… - рыцарь умолк, некоторое время стоял, потупив взор, щеки начали наливаться краской, а шрам, наоборот, посинел.

- Что же вы умолкли? Неужто я не узнаю, что было потом?

- Потом я встретил ангела на земле. В этом вот розовом саду. Увидев вас, я сразу узнал ангела из своих снов!

Брови девушки изогнулись удивленными подковами. Потом изумление сменилось горячей яростью.

- Вы полагаете, что путь к сердцу ангела можно найти, заговаривая зубы? Неужто ангелы настолько наивны, чтобы таять, словно сахар, от набора глупой банальщины, пусть даже сказанной посреди розового сада?

Воин закашлялся, лицо побледнело, став похожим на ночное солнце в полнолуние.

- Найдите путь к сердцу ангела! Если я – это ангел из ваших снов, значит, вы сможете это сделать. А теперь извольте!

Она подобрала юбки и решительно двинулась прочь из розового сада. А рыцарь еще долго стоял молча…

- Зачем я так с ним поступила? – шептала она вместо вечерней молитвы Илане Целительнице, обязательной для всех сестер милосердия. Не помолишься – отвернется от тебя богиня, не сможешь дать исцеление. – Он же говорил от всего сердца. Искренне, нежно… Ну и что, что шрам на всю щеку. Зато душа у него красивая. Завтра же непременно завтра найду и извинюсь за свои слова. Дура я взбалмошная!

- Путь к сердцу ангела… - он лежал на койке, ставшей вдруг непривычно жесткой. Взгляд бесцельно блуждал по беленому потолку. – Я найду его или умру. Без этих зеленых глаз мне нет жизни. Уж лучше погибнуть в бою или броситься самому на меч, чем влачить жалкое существование, зная, что никогда не окунешься в лесные озера ее взора.

- Глупая! Начиталась всяких глупостей про нашампуненных красавцев, которые одной рукой убивают стада драконов, другой хватают принцесс, сажают впереди себя на белого коня и увозят с собой! Он был рядом – рыцарь, настоящий, живой! С любящим сердцем, которое… которое я растоптала!..

- Единственная! Теперь все только ради нее. Каждый вздох, шаг, мысль!.. И каждое доброе дело… Ведь путь к сердцу ангела не может лежать во зле, не так ли? Прав был тот мудрец, который написал, что все в мире из-за женщин! Ради них ищут жемчуга и золото, разрушают города и сравнивают с землей царства!..

- И все-таки он не похож на других!

- С этого дня все другие женщины для меня просто умерли!

Могучий рыжий конь с белой звездочкой на лбу уверенно ступал мохнатыми ногами по росной предрассветной траве. Всадник, ехавший в простом кожаном седле, казалось, выпал из реальности – столь отрешенным был взгляд.

Тихо хлопала по конскому боку притороченная к седлу булава, мерно звенела сбруя, в такт ей откликалась кольчуга. И тихий шепот лился с разом потрескавшихся губ: «Ангел, ангелочек!»

Нити спелой меди волос в беспорядке разбросаны о подушке. Девушка под легким одеялом вздрагивает, беспокойно ворочается. Но сон не покидает ее, не снимает тяжелую вату грез с пушистых ресниц. Тихо ползет по пушистому ковру лунный луч. Прочь, чтобы не быть отрубленным солнечным мечом в час рассвета. Бесшумно пересыпается песок в часах. И совсем тихо, еле различимо, слышится похожий на горячечный бред шепот: «Мой рыцарь!» Вряд ли об этом шепоте она вспомнит, когда стряхнет с себя легкое покрывало сна. Но это будет значить лишь, что разум еще не принял того, с чем согласилось сердце.

- Стой, дружок! – голос с гортанным выговором вывел всадника из состояния дрёмы.

- А, что? Где тут стойбище? – перед глазами разъезд кхалгов. В боевой раскраске, рожны пик зло сверкают в лучах восходящего солнца, на мощных телах жемчужинами блестят капли пота.

- Не стойбище, а пристанок! А ты, морда человечья, уже приехал! – говоривший кхалг повертел в руках пику и, стукнув коня пятками по бокам, бросился на одинокого всадника.

Рыцарь даже не стал обнажать оружие. Схватил древко пики у самого рожна руками, резко рванул на себя и в сторону. Варвар, потеряв равновесие, упал с коня.

Второй варвар, встряхнув заплетенными в косички черными волосами, бросился мстить за товарища. Но порыв угас быстро, поскольку варвар, получив древком пики по лбу, присоединился к распростертому на земле боевому товарищу.

Рыцарь, отбросив в сторону ставшую ненужной пику, молча тронул коня. Позади, охая и кряхтя, поднимались варвары, с удивлением смотревшие в спину человеку, не добившему побежденных, и уж тем более не снявшему скальпы с живых, что считалось у многих варварских родов невероятной доблестью.

А рыцарь размышлял, что эту, пусть и победу, вряд ли можно посвятить его Ангелу. Не то, чтобы степняки были противниками недостойными. Просто защита своей жизни вряд ли тянет на доброе дело…
Наступила осень. В обители Иланы Благоухающей отцвели последние розы. По дорожкам сада одинокий ветер гонял табуны золотых листьев. Шли дожди, грязно-серый ветер бесновался, расшвыривая клочья тумана во все стороны. Пахло сыростью и прелью.

В такое время варвары откочевывают к Двухголовому Великану на зимовку. Эти несколько месяцев кочевники живут в мире друг с другом. Люди, напротив, пытаются найти выход накопившимся обидам. Собирают полки и, не взирая на осеннее бездорожье, идут войной друг на друга. Так случилось в стихнувшей было войне Октала с Баалгором. Маноры воевали давно. С тех пор, как отряд баалгорской пограничной стражи вырезал три октальских торговых каравана, отобрав д обычу.

Правители, заведшие было разговор о вечном мире, вместо того, чтобы объявить перемирие, вновь двинули полки друг на друга. Обитель Иланы Благоухающей начала вновь наполняться раненными.

Она ждала. В каждом расквартированном в обители рыцаре пыталась узнать его. Того самого – коренастого, широкоплечего, со шрамом на щеке. А пребывающие на постой воины рассказывали удивительные истории про всадника-одиночку, который уже неоднократно появлялся то тут, то там на позициях, отчаянно бился с врагом. О воине на рыжем коне, рассказывали, что одним взмахом палицы мог побить десятерых, стрелой попадал точно в глаз врага. А еще говори ли, что этот странствующий чудак любой свой успех посвящал какому-то Ангелу…

От этих слов сладко щемило сердце. Одновременно накатывала злость на саму себя.

Вечерами, когда обитель успокаивалась, часами сидела у окна, глядя на расстилающуюся за стенами степь. Ожидала увидеть одинокую фигуру всадника, что когда-то признался, что встретил Ангела на земле.

А всадника все не было…

К позициям баалгорцев выехал ранним утром. До последнего и всадника, и коня скрывал туман. Потому баалгорцы, приняв рыцаря за призрак, ударились в панику. Булава разила направо и налево, орошая красными каплями туман. Однако баалгорцы опомнились, сообразив, что одинокий всадник из плоти и крови.

Теперь несладко пришлось всаднику. Успев вооружиться, баалгорцы копьями начали теснить всадника прочь из лагеря. А за спинами копейщиков развертывались лучники.
Заскрипели тетивы, взвизгнув рванулись в полет стрелы и… замерли в считанных дюймах от всадника.
- Стойте! – раздался повелительный возглас. Посреди лагеря стоял маг, рослый старик, широкоплечий, с короткой, клинышком, бородкой, длинные волосы львиной гривой падают на плечи. Руки воздел к небу, заклятьем удерживал стрелы. – Это же странствующий рыцарь, что посвящает свои победы Ангелу! Он мне нужен живым!!!

Старик взмахнул руками, стрелы упали на землю. Но ослушаться его никто не посмел – старый чародей был не просто Верховным магом трона, он приходился отцом нынешнему Лорду-протектору. Передав сыну власть, углубился в постижение тайн Вселенной, но спокойной старости не получилось. Потребовались таланты старика по части боевой магии.

Вместо луков в руках появились арканы и сети. Рыцарю пришлось отбиваться от пикинеров, окруживших со всех сторон. Внезапно почувствовал, что руки охватила петля, потом вторая. Под радостный вой его стащили с коня, разоружили и связали.

К распростертому на земле рыцарю подошел маг, пристально посмотрел в лицо.
- Ну чё стали?! - Заревел он, подкрепляя свои приказания отборным солдатским жаргоном. - Этого ко мне в шатер! Раненых похоронить, убитых перевяза… Тьфу, наоборот! И охрану усилить, олухи! Выполнять!
- Давай, топай! – поднятого с земли рыцаря повели в палатку мага, подбадривая копейными древками. Шел медленно, словно вяз по колено в осенней грязи.
- Почему?
- Что?
- Почему ты сам не обездвижил меня?
- Ты что, дуркуешь? Лев, побежденный львом, – герой, а забитый насмерть стадом баранов – падаль. Смекаешь, в чем разница?
- А-а-а, так вот где собака порылась!
- Угум-с. Теперь я послушаю тебя. Откуда ты такой взялся, что сокрушаешь многих один? Что за ангел тебя ведет? Я, лучший маг этого позабытого даже богами мира, о таких ангелах не слышал.
- Я тоже раньше не слышал. А теперь она со мной повсюду. В шуме ветра – ее шаги, в каплях дождя – ее слезы, в солнечном луче – улыбка.
Маг отскочил, словно его обдало паром, когда открывал кастрюлю с кипящей водой. Посмотрел в глаза связанного рыцаря, привязанного к спинке походного кресла. Зеленый глаза блестели чем-то нездоровым. Сперва подумал, что от снадобий, но тут же подивился собственной глупости – проверял лично и ничего не нашел.
Вторая догадка пришла почти сразу, обварив новой порцией кипятка. С презрительной усмешкой обошел кругом рыцаря. Пожевал губами, от чего козлиная бородка стала горделиво топорщиться. Глаза цвета холодной стали заблестели веселыми огоньками. Едва не расхохотался, как раньше, во времена бурной юности, когда от хохота тряслись стены родового замка.
- Да ты, дружок, болен! – обронил маг, еще раз обошел кругом, почему-то приплясывая и насвистывая какой-то незатейливый мотив.

- Эти дураки, что зарабатывают геморрой, прочитывая за день десятки свитков и книг, и не представляют, как все просто! Идиоты! Они тратят свое время на всякий хлам, вместо того, чтобы понять, что движет этим миром. Задери меня дэльв, если я не прав!

Рыцарь смотрел на мага удивленно.
- Слушай, железнолобый, у меня есть предложение. Заманчивое. Особенно для тебя.
Связанный слегка пошевелился, пытаясь размять затекающие мышцы.
- Что, неудобно связанным сидеть? То-то… Я тебя развяжу, хочешь? Потом… А пока слушай: я помогу тебе. Сделаю так, что твой, – маг позволил себе кривую усмешку, – Ангел будет рядом в прямом смысле. Приведу ее к тебе, окружу вас почестями, о вас будут слагать легенды. Но взамен…
- Я не продаюсь!
- Ты не дослушал! Я ведь не предлагаю перейти к нам на службу…
- А мне все равно, что ты предлагаешь! – рыцарь говорил хрипло, облизывая пересохшие губы.
- Даже если я предложу всего лишь разделить со мной трапезу, - маг сделал несколько пассов руками и перед связанным появился столик с кувшином вина, вазой с фруктами, а посреди этого великолепия исходила ароматным паром жареная птица размером с доброго кабана. Румяная корочка блестела янтарными каплями жира.
- В доме врага горек хлеб, - связанный плюнул на жареную птицу, наваждение тут же исчезло.
- Мерзавец! – взорвался маг. - Я ведь эту птицу стащил со стола императора Кентарии. Теперь его величество по твоей милости будет есть мясо, на которое наплевал какой-то полоумный бродяга! Хотя, к дэльву этого вайлдфистовского бастарда. Так ты точно отказываешься?
- От всего, что бы ты ни предложил.
Маг с гримасой сожаления вышел из шатра.
Черным крылом накрыла земли Октала весть, что странствующий рыцарь, совершающий подвиги во имя Ангела, попал в лапы грязных баалгорцев. Слухи, один страшнее другого, роились, раздражали тяжелым, как у огромных зеленых мух, жужжанием. Правдой в них было главное – чудаковатого рыцаря ждет смерть. Об этом обещал позаботиться сам Верховный маг трона.
Зеленые глаза были скрыты толстыми солеными линзами слез. В бессилии сжимались кулачки, в ужасе – сердце. Бледной маской на лице застыло горе, заострив черты.
Кто бы мог подумать, что вот так, среди мешков с мукой, в составе торгового каравана из Зелеста идущего в объезд, через нейтральную территорию, она, девушка весьма знатного происхождения, будет вторую неделю трястись по дороге к Баалгору! Всю дорогу размышляла, слушала сердце и молилась, чтобы успеть хотя бы взглянуть в глаза назвавшему ее своим Ангелом. Ведь порой жест или взгляд значит больше, чем десятки слов, брошенных, словно зерна, на камни …
Ворота столицы Белого манора показались на рассвете. По белым камням стен, блистающим шпилям и хищным зубцам разлилась небесная кровь. Воздух был свеж, бодрил. Город дозором обходил ласковый ветерок, легкими прикосновениями проверяя, целы ли развешанные на башнях флаги.
У въездных ворот простояли долго. Городская стража, именуемая в Баалгоре таможней, караван оформляла медленно, задерживая прибывших в воротах.
- Ну сколько можно?! Мы жаловаться будем!
- Жалуйтесь.
- Это просто издевательство какое-то!
- Допустим.
- А знает ли господин сержант, когда дварфы в последний раз напали на Баалгор? – караванщик смотрел осуждающе, когда эта рыжеволосая, что подобрал по дороге, вступила в разговор.
- Конечно. В 1978 году Небесной эры.
- А когда армия дварфов вторглась на территорию соседнего Фейдана?
- В 1980 году Небесной эры.
- А знает ли господин сержант, где дварфы находились эти два года?
Гримаса на небритом лице сержанта могла бы сойти за ответ «Да нет, не знаю».
- Так вот, все это время они провели на баалгорской таможне!
Позади рыжеволосой девушки одобрительно заржали зелестцы и лошади. Кое-кто из стражей тоже улыбнулся, в кулак, будто кашляя.
- Ладно, - выдохнул сержант, возвращая подорожные грамоты, - езжайте.
- Спасибо тебе, добрый человек! – прощебетала девушка и прыгнула на козлы первой повозки, рядом со старшим каравана.
С караваном расстались через два квартала. Зелестцы сворачивали на постоялый двор, девушка же спешила на главную площадь имени какого-то местного князька, якобы основавшего белокаменный город. Загадкой оставалось лишь, почему основателя города прозвали Криворуким?
На площади имени Мистмара Тирпца Арха Ацэдэса ибн Облива, прозванного Криворуким, народ собирался с утра. Казнь странствующего рыцаря состоится, когда Белый город особенно красив в лучах сжигающего все и вся заката.
Гвардейцы вокруг помоста с короткими копьями и длинными кинжалами у пояса на толпу смотрели глазами, подернутыми поволокой лени и безразличия ко всему, даже к вон той зеленоглазой, что стоит в первом ряду. Даже если она и ангельски красива – на посту нельзя отвлекаться даже на мысли о житейских радостях.
Когда закат вошел в полную силу, окрасив императорским пурпуром добрую половину неба, вокруг помоста вспыхнули факелы. Скрытые ширмами музыканты ударили по струнам, в такт забухали барабаны, к мелодии присоединились духовые. На помост вышли люди в темно-синих рясах, запев о бренности всего земного «я бреду пустыми улицами города разбитых надежд».
Потом музыка стихла. Разрезая толпу людей в рясах, словно нож, на помост взошел Верховный маг трона. Молча проследовал в левый угол помоста, встал рядом с огромным креслом с резной спинкой. После него, сопровождаемый охраной, вышел Лорд-протектор, широкоплечий, руки толстые, в мышцах, но от сидения на троне начал зарастать дурным мясом. Правитель чинно воссел на троне. В полной тишине подал знак.
Пленного вывели в такой же тишине. Рыцарь был изможден: щеки ввалились, черты лица заострились, низ шрама утопает в зарослях бороды. Сквозь порванную рубаху видна богатырская грудь, в пластинах мышц, крепких, словно латы из кожи грюннена. Руки связаны за спиной. Но идет с достоинством, хотя взгляд отсутствующий – своего Ангела видит.
Когда конвой остановился посреди помоста, толпа зашумело, словно море в непогоду. - Люди Белого города! – голос Верховного мага звучал, словно десятки труб. – Вот он! Человек, вступивший в сговор с самим Локаром-человекоубийцей…
Толпа, стихнувшая было, возмущенно зашипела, топорща чешую народного гнева.
- … Вот он, посвящавший каждое бедствие, что обрушивал на головы ваших сыновей, воевавших с богомерзкими октальцами, некоему Ангелу. Что я могу сказать о нем? Этот одержимый повинен смерти! – маг полоснул ребром ладони по горлу, толпа взорвалась ревом сотен глоток и тут же стихла - заговорил приговоренный.
- Люди Белого города, я – простой человек из плоти и крови, замахнувшийся на великое – найти путь к сердцу Ангела! И я…
- Ты нашел его! – звонкий девичий голос прокатился перезвоном колокольцев. Рыжеволосая девушка, стоявшая у самого помоста, бросилась к осужденному на смерть.
- Мой Ангел! – рыцарь бросился к ней. Плечом оттолкнул ближайшего стража, другого встретил ударом ноги в живот, тот упал, корчась. Добежал до конца помоста, прыгнул к ней…
… Четыре копейных наконечника пронзили плоть прыгнувшего с помоста человека. Пригвожденный к земле, истекал кровью. Рядом, положив голову раненного на колени, сидела девушка с длинными волосами цвета спелой меди, прямой нос с аккуратными крыльями ноздрей, а из зеленых глаз капают слезы. Нежными тонкими пальцами гладит голову умирающего. Вокруг в нерешительности толпится стража, площадь замерла. Даже Лорд-протектор покинул свой трон и взирает на происходящее с высоты помоста.
Каплями в тишине падают слова…
- Прости меня! Я… - ее душат рыдания. - Мой Ангел…
- Не уходи. Как же я одна?
- Идем со мной. Я знаю путь, путь к…
Рыцарь замирает с блаженной улыбкой на лице. Долгие, словно века, мгновения она неверяще взирает на тело, потом с тихой улыбкой целует лоб рыцаря.
- Иду за тобой!..
- Ну что? – Лорд-протектор вопросительно взглянул на мага, разом ссутулившегося, словно мгновенно постарел на десятки лет, потом повернулся к одному из телохранителей.
- Воздать все подобающие почести, - указал на два тела: коренастого мужчины, пронзенного копьями, и прекрасной девушки, вонзившей себе под левую грудь тонкую острую спицу. Где только взяла?
- Есть, милорд!
- Фиби, пойдем! – высокая женщина тянула за руку девчушку лет шести, с небесно-голубыми глазами и волосами цветам спелого хлеба. Та упиралась, не хотела уходить с площади.
- Мама, а что с теми дядей и тетей?
- Они стали ангелочками, доченька.
- А я смогу стать ангелочком?
- Пойдем домой!
- Ну, мама-а-а!
- Сможешь! А сейчас – домой!
Невыносимо сладостный аромат цветов на вечерней зорьке пьянил, придавая чувство небывалой легкости и свободы. В такие часы, когда под червонным золотом косых солнечных лучей императорским пурпуром переливается ковер шалфея, хочется чего-то необыкновенного.
Вдвоем мчатся навстречу ветру. Перестук конских копыт тонет в шуме степного разнотравья.
Парень, похожий на крепкий дуб, с зелеными глазами и шрамом во всю правую щеку, позади него, обхватив руками, девушка. Волосы цвета спелой меди развеваются на ветру, переливаются драгоценным в лучах заходящего солнца. Издали кажется, что за спинами этих двоих крылья, могучие, словно у ангелов.
Пусть на пути встают опасности – не страшно. Они все преодолеют. Вместе…

Календарь новостей
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0